Глава 4.
Гений.

И вот однажды, пролетая над поляной за бабочкой со своим синхрофазотронным сачком для быстрых нейтронов, он заметил, как внизу, прямо под ним, два волосатика зачем-то крутят в ладонях деревянную палку, одним концом поставив её на огромный камень. Это бессмысленное занятие его чрезвычайно заинтересовало. Как-никак он был гением. А только гении могут понять, сколько смысла бывает в бессмысленных занятиях. Несмотря на запреты Генерального вступать в контакт с местной нелигитимной фауной, он всё-таки подлетел поближе. Волосатики заметили его, повисшего над ними в воздухе, словно на невидимой ниточке, и тут же упали на колени, склонив к земле головы. В этот момент Гению почудилось, будто в его голове прозвучали голоса.

— Приветствуем тебя, о прекраснейший из небожителей!
«Какая дурь мне лезет в голову», — подумал Гений. И тут же услышал, как те же голоса в том же уголке-закоулке его мозга произнесли:
— Это не дурь. Это мы с тобой общаемся, отче наш!
— Какой я вам отче, придурки, — пронеслось у него в голове. И он снова услышал их голоса:
— Не ругайся, о Боже! Мы тебе в жертву принесём нашего самого большого козла!

Сомнений более не оставалось. Всезнайка всё напутал. Перед ним были мыслящие существа, которым язык не нужен был, потому что в их удлиненных черепах были вмонтированы настоящие биопередатчики их мыслей. Невероятно! Абсолютно неразвитый мозг и при этом – передатчик?! Что-то вроде начальной школы для дефективных детей с исключительными способностями.

Чудно, как устроена наша Вселенная! Никогда не понять её даже такому Гению, как мне, всемогущему творцу редких козявок. Он не успел додумать начатую мысль, как понял, что думать надо впредь очень осторожно, потому что волосатики подняли на него свои головы, и он в тех же закоулках мозга прочитал их удивлённые мысли. На этот раз вопросов было много. Что такое начальная школа для дефективных детей и кто такие гении и козявки?

— Гений – это я, — мысленно, но не без гордости он представил себя незнакомцам. – О Вселенной и козявках вам ещё знать рано, тем более о школе дефективных. Всё это у вас ещё в будущем.
Теперь он старался думать, как можно тщательнее подбирая слова. Но главное, он никак не мог поверить, что сейчас, оказывается, и его мозг может быть передатчиком. Множество экспериментов проводилось в рамках академии Большого Космического Параллелограмма с целью выяснения возможностей передачи мыслей на расстоянии. Но этого эффекта не было зафиксировано ни у одного даже из самых ключевых мудряков.
Чтобы ещё раз удостовериться в своём открытии, он мысленно задал чудикам вопрос, от которого о, собственно, и вступил с ними в контакт.
— Зачем вы крутили в руках эту палку? Вам что, больше нечего делать?
— Мы добывали огонь из священного камня, чтобы обогреть наши жилища перед приходом неумолимого студня.
В гордости предвкушая развитие этого разговора, Гений задал ещё один вопрос:
— И сколько же времени вы этим уже занимаетесь?
— Три дня и три ночи.

Гений знал, что главное для гения – это признание. Те редкие вечера, когда на его сайт заходили случайные гости, он показывал им своих новоиспечённых козявок в своём гербарии, и не было для него большего счастья, чем услышать: «Какие же у вас удивительные козявки! Вы гений!»

Признание, как и всем обычным гениям, ему требовалось для кровообращения, как везделёту требуется топливо. В полёте он скучал по признанию своего дара. Всезнаец, Правосудка и даже Генеральный завидовали ему и считали выскочкой и недоучкой, поскольку тому не удалось осилить и трети большой энциклопедии Космического Параллелограмма. Правосудка на все его идеи отвечала: это нелегитимно.

«Плевать я хотел на вашу легитимность, я – Гений!»
С этими мыслями на глазах ошеломлённых волосатиков он опустился к их священному камню и чиркнул вмонтированной в большом пальце зажигалкой, поджёг палочку.

Он никогда не забудет этих благодарных глаз двух волосатых чудовищ! Каких бы он не клонировал козявок, на Эйфории таких глаз он не видел никогда. Даже у юзеров по скайпу. Хотя по скайпу глаза всегда кажутся увеличенными, как в кривом зеркале. Ему захотелось, чтобы эти глаза смотрели на него как можно дольше. Не понимая уже, что он делает, он поднял с земли сухую веточку и поджёг её.

— Ты что, гений? – прозвучал вопрос чудиков, которых он, несмотря на их небритый вид, уже полюбил, как учитель собственных учеников.
— Да, есть во мне это!

В доказательство он поджёг сухой куст на краю поляны. Наверное, у его новых знакомых биопередатчики уже разнесли весть о сотворившем чудо небожителе по всей лесной округе. Из-за деревьев стали выходить на поляну другие волосатики. Их становилось всё больше и больше. Они стекались отовсюду. Со всех сторон. И тут Гений совсем позабыл и о легитимности, и о конституции, и даже о своих оставшихся дома козявках. Он начал летать над поляной, собирать веточки, сухие сучья, поджигать их и раздавать всем этим небритым «детям», выходившим в изумлении на поляну.

Уже вечерело. С горящими веточками они раскачивались в такт какой-то своей музыке, словно на поляну пустили невидимый музыкальный газ. Поляна не вмещала всех желающих поглядеть на сотворение огня. Уже сами волосатики поднимали веточки, поджигали их и передавали следующим. Чудесное море огоньков разлилось в сумерках и по поляне, и по лесу. Но особенно тёплыми были глаза этих полулюдей-полудетей. Они смотрели на него как на настоящее божество! Так на него никогда не смотрели даже его студенты, когда он читал лекцию об адекватной апперцепции определённых континуумов ДНК пескоструя шершавчатого.
Однако пора было возвращаться. Гений включил на начальную мощность стартеры пяточных ускорителей и начал, медленно возносясь, растворяться в сумерках, а также в собственной эйфории.
Все, кто были на поляне, пали на колени, и он услышал их единогласное: «Отец родной! Боже!» В тот момент в состоянии максимальной зашкаливающей эйфории ему, Гению, даже не пришло на ум, что все его действия антиконституционны и нетолерантны! А главное, какую реакцию они вызовут у всех членов экипажа и, в первую очередь, у Генерального? Им невозможно будет объяснить, что Гений и конституция несовместимы.

Благодарное море огней провожало его. Это было его настоящее, личное, а не поголовное счастье!

(Продолжение. Начало: Часть 3, Часть 2, Часть 1)