20/11
2020

Продолжаем публиковать работы победителей конкурса на лучшее окончание повести М.Н. Задорнова «Любовь и нефть».
Работа Людмилы Федоровой (Екатеринбург) — 2 место

Глава 18.
Благие намерения
Справляться Генеральному с приступами ненависти на удивление удавалось легко, стоило лишь выйти на прогулку и подышать свежим воздухом. А воздух на Голубке был необычайно чист, иногда даже создавалось впечатление, что он дрожит и звенит так, словно его заполнили маленькие частички хрусталя. На Эйфории такое невозможно было представить в самых буйных фантазиях. А чтобы вдохнуть, хотя бы жалкое подобие, под названием кислородный коктейль, необходимо для начала сделать заказ на сайте экологии. Оттуда эта мешанина поступала в весьма малых дозах, в синтезированном виде, в специальных контейнерах. Но он, даже близко, не был похож на этот свежий воздух — дурманящий, кружащий голову и будоражащий сердца, пусть даже и зараженные всеобщей сердечной недостаточностью. Недостаточностью любви и тепла. Любил Генеральный дышать, в общем, мозги у него так соображать стали значительно лучше. Он и сам это заметил, но признаться в подобном было всё равно, что усомниться в собственной компетенции. Что было абсолютно недопустимо. И вот в одну из подобных прогулок, Генеральный ещё издали приметил три фигуры, тихо идущие по берегу. Сначала он даже предположить не мог, кто это тут блуждает, лишь преследуя троицу минут пять, всё-таки решился извлечь свое ухолокаторное подслушивающее устройство, вмонтированное прямо в мочку уха. А троица эта были никто иные, как Неописуйка, Гений и Поэт-Хроник. Настроив свой ухолокатор, Генеральный прислушался.

— Мне иногда кажется, что он что-то подозревает, — настороженно произнесла Неописуйка и, перейдя на шепот, продолжила, — ну об этом…, о том, что ваших хромосом в людях на порядок больше, чем остальных.
— Подозревалка маловата, — шутливо ответил Гений. — И ведь ему не понять простой истины. Это сделано нами только из благих намерений. Ну, какими бы были люди, не вложи мы в них чуть больше нашего генетического материала, чем положено? Не выжили бы просто! А так, они вон как быстро соображают. Такими темпами, может быть, нас догонят и перегонят. А какие у них сердца? Всё благодаря хромосомкам поэта.
Гений начал показывать подарок Сю — камушек-медальон с собственным изображением, висящий на шее, поясняя, что только с таким горячим сердцем можно изобретать подобные вещи. Собеседники с ним были солидарны в том, что всё вышло довольно неплохо и, скорее всего, оно того стоило. Даже Поэт молчаливо кивал, мысленно соглашаясь, хотя, взгляд его был прикован к закату. Эти непривычные красоты с первого дня тревожили в нем все установленные сдерживающие предохранители, которые давно уже сгорели. От переизбытка восхищения ему хотелось говорить, писать, сочинять. В голове рисовались необычайно замысловатые сюжеты для будущих баллад и романов. Но только было он собрался поделиться одной из последних поэм, как из этого состояния его вырвал вопль негодования, разъярённого Генерального. Причем настолько громкий, что, в ближайших метрах ста, животные, насекомые, птицы, с перепугу, рванули в разные стороны. Собственно, с тех пор их и пугает каждый шорох.
-Ах, вы — предатели! Да, как вы посмели со своими несанкционированными экспериментами лезть в такие серьёзные вещи? И это, не соблюдая демократических принципов, в обход всех советов, законов. Да, в конце концов, это не то что не толерантно! Это антиконституционно! Нарушение всех мыслимых и немыслимых порядков. А я голову ломаю — почему эти недолюди ничего делать не хотят, не проявляют никакого законопослушания?
Он кричал и кричал, не переводя духа, искры из глаз летели повсюду, ухолокатор так и болтался где-то в районе пупка. В конце концов, захлебываясь собственным негодованием, подпалив все ближайшие кусты, понимая, что сейчас сам нарушает все законы Эйфории, ведь любое проявление излишних эмоций, без соответствующих разрешающих постановлений, категорически запрещено, но не в силах справиться с самим собой. Генеральный выставил указательный палец в сторону Гения, крикнув:
— Ты, ты во всём виноват и только ты! Из-за тебя эти недоделки работают спустя рукава. Один раз я уже простил тебе твою своевольную выходку, наказание на тебя не подействовало. Так вот, я прекрасно знаю, как мне с тобой поступить на этот раз. Я знаю, что тратить свой глазной боезаряд на тебя бесполезно. Будешь пахать, вместо своих недолюдишек, за свои благие намерения. Благими намерениями вымощена дорога знаешь куда? Благими намерениями вымощена дорога в ад.
Босс хотел сказать вымощена дорога в зад, но поперхнувшись слюной, закончил фразу совсем иначе. Нанозрачки его стали буквально красными. Не в силах больше сдерживать гнев, Генеральный опустил взгляд на участок земли, на котором стоял Гений, и пробурил мощной фотонной вспышкой огромную дыру, куда со свистом и провалился кузнец-самородок.
— А вы чего уставились? Быстро всех собрать в Эдеме! Совсем от рук отбились.
Генеральному казалось, что положение хуже некуда, но он не догадывался, что это ещё только цветочки и где-то там, в этих цветочках, зреют ягодки, которые скоро явят себя этому миру.
Глава 19.
Непорочное зачатие
Очередной внеочередной совет проходил почти в гробовой тишине, да что уж там, вдохнуть лишний раз боялись. Роб, так и вовсе, временно отключил функцию дыхания. Слово дано было лишь Генеральному, который сразу приступил к сути вопроса. Первым делом он потребовал от всех присутствующих прекратить какие-либо связи с местными, объяснив это тем, что они слишком дурно на них влияют. И вообще, ещё раз напомнил цель прибытия. Так что любые встречи теперь были допустимы лишь с его позволения. В Эдем и вовсе велел больше никого не впускать, Неописуя в том числе. За Неописуйкой поставил, еще более пристально приглядывать Правосудку. Связьруку поручил проверить, что там понаписал Хроник и обо всем, подробнейшим образом, доложить, возможно необходимо будет внести правки в его писанину. Хронику были запрещены любые записи и сочинения, не относящиеся к фиксированию событий. О каких-либо стихах он мог забыть раз и навсегда. От Роба Генеральный потребовал тщательный слежки за всеми подозрительными отверстиями в Голубке, вдруг через них обратно решит вернуться главная причина их проблем. Всезнайцу было поручено высчитать, что точно натворил Гений, чтобы понимать масштабы всеобщего просчета. Доктору и Описуйке приказал произвести полнейшую инвентаризацию остаточного генетического материала, и всю информацию передавать Всезнайке, для выявления возможных пропорций генетического состава, введённого в этих человеко-выродков. Так их теперь Генеральный и называл. Вот только в своих домыслах он очень ошибался. Просчитать что-то было просто невозможно, Гений никогда не стал бы мыслить подобным образом и вливать в каждого из подопытных одно и то же. На то он и Гений – неформат. Ну, не умеет он мыслить шаблонно, по инструкции, тем более что-то шаблонное воплощать. Даже его любимые козявки на Эйфории никогда не повторялись, никакого сходства одной с другой. Так что и в данном случае, каждый хоть и получил хромосомы от всех, но ни один состав введенного раствора не был точной копией другого.
— А ты, — взглянул генеральный на повара, — приготовь что-нибудь, я жутко проголодался.
Довольный собой, он зашагал на корабль. Казалось бы всё хорошо, всем раздал поручения, теперь можно и отдохнуть. С этими мыслями Генеральный стал укладываться в свою капсулу, но его на половине дела прервал негромкий стук в дверь.
— Кто там ещё? Что опять?
— Там это…, — в щель заглянула Описуйка, — к Вам пришли.
— Гони всех в шею, я и без того утомился. И так предстоит думать, как перед советом мудряков отчитываться будем.
— Это очень срочно, там Великая Ма пришла и не одна.
Внутри Генерального что-то ёкнуло и сжалось.
— Наверное, генераторы нервной системы расшатались, пора бы Доктору показаться, — подумал он и продолжил уже вслух, — Зови, раз пришли.
— Она просит, чтобы Вы сами вышли к ней.
С ворчанием Главнюк всё же поднялся и вышел. Его взору предстала толпа, впереди которой стояла Великая Ма, со свертком в руках. Только было хотел Генеральный возмутиться очередным несанкционированным сборищем, как женщина изрекла:
— Приветствуем тебя, Генеральный Всевышний! Сегодня великий радостных день. Я родила на свет Сына Божьего, Твоего сына!
— Что???
От удивления у Генерального заклинило половину синхрофазотронов и отказали искрометательные механизмы. Замыкание привело к безостановочному морганию и отвисанию челюсти.
— Какой сын? Откуда? Так ведь даже не положено, этого быть не может!
И правда Генеральный застопорился, словно его хватил паралич. Ведь на Эйфории дети не берутся просто так. Необходимо прежде собрать все справки о состоянии здоровья организма, сдать генетический материал, заключить брачный договор. Куда же без брачного договора? Оформить письменное добровольное согласие и подтвердить отсутствие насилия — в трех экземплярах. И ждать, от одного года до десяти лет, разрешения на право иметь ребенка. Потому что демократия демократией, а бюрократию никто не отменял. После получения разрешения, согласовать кто будет родителем-1, а кто будет родителем-2. Ведь мама и папа давно были запрещены, даже в виде терминов, дабы не нарушать принятых поправок к конвенции Союза Большого Космического Параллелограмма семи Вселенных о толерантности. А тут на тебе, одно неверное движение, и ты уже отец. В общем, струсил Генеральный не по-эйфорийски. К тому же сам он столько раз запрещал неоговоренные связи, которые не были установлены советом. И решил Генеральный со страху всё отрицать. В конце концов его тут чтят, хоть и из боязни, но чтят, значит и слову его поверят. Всё что он и смог из себя выдавить:
— Сын не мой, я не имею к этому никакого отношения.
Великая Ма, лишь холодно взглянула на Генерального, и скрылась в толпе с ребенком. Толпа последовала с опаской за ней.
Среди людей быстро замяли это дело. Генерального побаивались, Великую Ма уважали, потому, выбрав золотую середину сошлись на том, что ребенок всё-таки Генерального, но раз он сказал, что ничего не было, значит зачат он был непорочно. На том и остановились.
Глава 20.
Эврика
Казалось бы, всё понемногу начало успокаиваться. Люди так и ленились, но к этому все стали привыкать и не обращать внимания. Правосудка по пятам ходила за Неописуйкой, хотя больше делала вид, что следит, и при первой же возможности периодически улетучивалась при помощи леталок на тайные встречи со Всезнайкой. Неописуйка грустила из-за Неописуя, который окончательно ушел покорять сердца других дамочек. Роб отслеживал каждую щель, на предмет попыток Гения ускользнуть из шахт. Даже муравейники не оставляя без своего пристального внимания. А вдруг сквозь них просочится? Только все эти старания были напрасны. Гений везде найдет себе место. Шахты не стали исключением, работа пошла продуктивнее, веселее. И всё было довольно неплохо, не считая того, что он скучал по своей Взрачке и писал ей записочки, передавая различными способами на поверхность. Описуйка, Док и Всезнаец так и работали в команде. Дело продвигалось слабо. Попытки соображать на троих никаких существенных результатов не приносили. Но никого это, по большому счету, не печалило. А постоянные просьбы Всезнайца отлучиться, только радовали его коллег. И никто не задавался вопросом, куда же он всякий раз бегает с игривым взглядом. А Повар готовил, что ему еще оставалось делать? Лететь же никто пока никуда не собирался. Тем более продуктов, ранее для него неизвестных, на Голубке было более чем достаточно. Так что можно было фантазировать сколько душе угодно. Без, хотя бы частичного, применения своих навыков не остался даже Поэт. Так как писать в стихах ему категорически запретили, но воображение рвалось наружу, то он стал придумывать название блюд, которые готовил Повар. А Связьрук, тайком от остальных членов команды, сам переквалифицировал себя в дегустатора. И если признаться честно, то ему это занятие приносило больше удовольствия, чем постоянное дергание гравитационных ниток. Артист тихонько что-то придумывал и витал в облаках. Собственно, про него уже и забыли. Немудрено, ведь развлечений на Голубке было столько, хоть заразвлекайся. А Генеральный занял свою любимую надзирательно-наблюдательную позицию, но не за подчиненными и не за людьми. Скорее всего за одним человеком, своим сыном. Имя этому человеку было Ки. Да и как бы Главнюк не старался делать вид, что ему всё безразлично, но наблюдение не прекращал, даже на день. И заметил, что люди развивались и росли довольно быстро. Ки не стал исключением. Среди своих пользовался авторитетом. За глаза его так и назвали – Авторитет. Ещё бы, не каждый день рождается на свет ребёнок Великой Советчицы и Главного Творца. В общем, в народе он пользовался уважением. Даже компанию себе собрал, не хуже, чем у отца. И вот, в один из дней наблюдения, он вспомнил слова Великой Ма, о наследнике-правители среди людей. И тут Генерального осенило.
— Эврика! — вскрикнул он. Что в переводе с эйфорийского значит – допёрло. Генеральный безумно был рад, что впервые до чего-то додумался самостоятельно. Видимо климат здешний так плодотворно подействовал и на него. А в голову ему пришло следующее. Вся беда с этими людоподобными выродками из-за того, что они принципов демократии не знают. Не понимают какого счастья лишаются. А первая ступень на пути к глобальной демократии – президент и партия. Чем его сын не президент? Да и партия у него уже готовая есть. В общем идеальный кандидат.
Вызвал тогда Генеральный к себе, в срочном порядке, Правосудку и Поэта, как главных знатоков закона и красноречия. Выслушав его, Правосудка в какой-то степени обрадовалась, но потребовала себе Всезнайца в помощники, подозрительно улыбаясь. Ибо сама она может и осилит написание предвыборной программы и свода законов, но ведь их необходимо ещё упростить до уровня развития местного населения. А никто так хорошо не изучил местных, как Гений, который в очередной раз провинился, ну, и Всезнаец. Генеральный был не против, он вообще всегда добрел, когда загорался какой-то идеей. И решил окрестить себя, на время президентской гонки, главным продюсером-промоутером. А Поэта отправили, как самого красноречивого, договориться о встрече отца с сыном. Но об этом в следующей главе.

Глава 21.
Демократия
Ранним утром Поэт и Ки зашли на борт космического звездолета. Уговаривать Ки не пришлось. Он все знал о своем отце и был не против встречи. Так что красноречие Поэта на этот раз не пригодилось. Генеральный очень волновался и слегка прослезился, но слезы посчитал результатом неправильной работы пьезокристаллов, после последней поломки.
— Что с тобой, отец? – удивленно спросил Ки.
— Эх, сынок, не каждый день приходится выступать в роли отца, да ещё и быть при этом продюсером-промоутером.
— Чего?
— Не важно, главное, что ты тут. Хочешь же быть таким же главным среди своих, как и я? Ну, Генеральным, то есть Президентом. Это ведь только осчастливит всех вокруг. Спроси вот у кого хочешь, счастливы ли они? И все дружно ответят, что счастливее не бывает.
— Я так и не могу понять, чего ты от меня хочешь?
— Да всё проще некуда. Самое сложное мы возьмём на себя. Избирательные плакаты мы везде повесим, свод законов, по которым нужно теперь жить, тебе передадим. Твоя задача ходить везде со своей братвой, которых ты называешь друзьями, ознакамливать с новыми порядками, обещать счастливую жизнь и говорить, что пусть свой голос отдают за тебя, как за лучшего кандидата из народа.
Ки так и не понял до конца, что от него требуется, но отцу отказать постеснялся, тем более, раз это осчастливит людей и облегчит им жизнь.
Тут же ему был вручен первый свод правил и законов, а в придачу, дали последние разработки нанотехнологий эйфористов. А то как это, сын Генерального, а живет, как обычный челотрансформер. В общем, выдали ему гидрофобные вездеходные ботинки-невидимки, преобразователь жидкостей, Доктор, и вовсе, выделил из личных запасов аптечку с разными пилюльками и жидкостями от всяких болячек. Оснастили Ки гаджетами по полной программе и отправили обратно, демократию устанавливать.
Вот только, что такое демократия и с чем её едят до местного населения так и не дошло. Вся предвыборная программа сводилась к тому, что появится Ки на площади какого-нибудь городка со своей братвой, прочитают законы с листочка и давай толпу развлекать, то по воде ходить, то прыщи сводить у всех желающих, да облысение лечить. А под конец и вовсе воду в вино превратят, налакаются — никто работать не хочет. Какое там повышение производительности труда. Сидят у костра и песни поют. Красиво так, душевно. Вот только потом неделю никто работать нормально не может.
Понял Генеральный тогда, что поспешил демократию в массы двигать, а признать свой прокол не хотел. Так что ничего не оставалось, как сына отозвать, а президентскую гонку свернуть. Потому велел оставить свод законов братве, а самому Ки явиться на звездолет в длительную командировку, с целью повышения квалификации и оттачивания навыков потенциального президента. В общем, не хотела демократия устанавливаться на непокорной Голубке никаким из известных первопроходимцам способов.

Глава 22.
Хлеба и зрелищ
Наступил очередной день очередного года пребывания на Голубке. Дело шло слабо. На Эйфорие мудряки всё грозились прекратить финансирование, лишить возвратных виз весь состав команды, да и всех тех, кто успел за это время перебраться на Голубку. Ибо топливо, хоть и поставлялось, но изменений, в качестве яркости и силе согревания светила, никаких не происходило. Виной этому, как решили и постановили мудряки, было малое количество жидкого топлива. Больше нужно его, ещё больше! Стали появляться первые жертвы сердечной недостаточности среди эйфоров и эйфорок.
Все сидели молчаливые и грустные, хотя, в глубине души, понимали, что нужны им уже эти визы, как кобыле новые лабутены. Их и тут неплохо кормят. Но признаться в этом всё-таки побаивались, потому напускали на себя озабоченный вид. Только Поэт сидел и напевал себе под нос – «что они не делают, не идут дела, видно в понедельник их мама родила». К своему удивлению, он заметил, что любая, кажущаяся на первых взгляд безвыходной, ситуация, только воодушевляет его ещё сильнее. Так что не было никакого намека на отчаяние.
И вот, однажды, после сытного ужина, наевшись от пуза, очередным поварским экспериментом, под названием «Фрикотта под брукоттой», Генеральный подобрел и огласил, не выходя из-за стола:
— Эх, подумал я тут.. не думается нам без Гения. А то устроился там, как на курорте, пора бы уже и за работу приниматься. Нового гения нам в такой ситуации всё равно не выпишут, а без старого дело заходит в тупик. Я как сына отозвал, то они совсем от рук отбились. Уже и повара к ним посылал. Думал может подпитки мало? А они поедят и ещё меньше работать хотят, чем когда голодные. Светило-обгореватель у нас там скоро совсем потухнет. Вон, у Связьрука уже руки прокачались так, что одним мизинцем дерево с корнем вырвать может. Приходится и днём, и ночью отчитываться. А эти там всё никак не успокоятся. Воинственные какие-то получились, уничтожать их тоже бесполезно. Они с такой скоростью плодятся, как головы у драконов в писульках Поэта. Одну отруби – две вырастут. Отвлекать их как-то надо, хотя бы от войн, хотя бы на время, а то так и шахты скоро все, да топливоотсосы попереломают. Гения нужно звать обратно и всё тут.
Связались по мобильной связи с Робом, проверяющим очередной муравейник, потребовав провинившегося вызволить. Вскоре они гордо ступили на тарелкообразный звездолет.
Первым молчание нарушил, конечно же, Генеральный.
— Ну, что? С возвращением что ли. Знай, извиняться не стану, не за тем вызывал.
— Ещё бы…, — буркнул под нос Гений
— В общем так, люди снова меня тревожат, войну за войной устраивают. Их и уничтожать не надо, они и сами неплохо справляются. А меж тем, нам грозят лишением виз. Всем.
— Накормите их, хлеба дайте.
— Да полно у них уже и хлеба, и масла. Всего полно, а чего нет, то сами придумывают. Помощь твоя необходима.
— А чего чуть что, сразу Гений? Что я перед ними плясать должен? Вон, этого запрягите. А то, как прилетели, палец о палец не ударил. Пусть им зрелища обеспечивает., — с этими словами он ткнул пальцем в сторону Артиста.
— О, это же гениально! Вот не зря ты Гений, даже пальцем ткнул и то гениально вышло. Зрелищами их нужно отвлечь. Дадим им хлеба и зрелищ. Двинем культуру в массы, но не просто культуру, а простейшую отвлекаловку пролетариев. Так и назовём её — ПОП-Культура. В общем нашлось дело и для Артиста. Вооружившись своим развлекаловским арсеналом, он с улыбкой двинулся в те самые массы, которые встретили его на ура.
Со спокойной душой все разбрелись кто куда. Гений, не теряя и секунды, умчался к Сю. Описуйка с Доктором пошли встречать закат. Правосудка и Всезнайка мило беседовали о необъяснимых законах этой планеты. Неописуйка, окончательно выбросив из головы Неописуя, решилась подойти к весьма похорошевшему Связьруку. Повар, Поэт и Роб обсуждали о возможности развития вкуса у роботовидных. И Поэт обещал Роботу уговорить Гения соорудить в нём различитель вкусов. Даже Генеральный под шумок решил навестить Великую Ма, ненадолго оставив Ки самостоятельно разбираться в тонкостях демократической власти на Эйфории.
Никто не мог себе представить, что в эту минуту, где-то там гибнет их родная планета. Происходят хаотичные взрывы на светиле. И наложение санкций не оказывает никакого влияния, никак не удается заставить его выполнять свои профессиональные обязанности по согреванию и освещению, оговоренные целым сводом законов. В панике остатки эйфористов, садятся на свои корабли, собирая самые необходимые гаджеты и нанопричиндалы, установив курс на Голубку.

Глава 23.
Переселение переселенцев
— Нет, я мог многое себе представить, — шумел Генеральный, указывая в небо, — но не это! Вы посмотрите! Они все летят сюда. Связьрук умудрился недавно установить связь с Эйфорией. Там крах. Крах всего. Остался лишь совет мудряков, который из-за упрямства отказался от перелета. И теперь лишают виз всех подряд. Мало того, ещё и к высшей мере всех приговорили. К бессмертию. Мне даже представить страшно, что начнется.
— Это ещё не самое страшное, – перебил его Всезнаец. И начал делиться мыслью, которая пришла ему в голову и напоминала она какую-то страшную сказку, — Бессмертие тут может и не так страшно, как его последствия. Но и местные не так и глупы, как кажутся. Двенадцать бессмертных ещё можно было бы как-то скрыть. А сотни, тысячи, десятки тысяч? Рано или поздно пронюхают всё. И что потом делать? Тоже захотят стать бессмертными. К чему это всё приведет с их плодовитостью? Они и от перенаселения умереть не смогут. Пусть мы не дадим им возможность быть бессмертными, рано или поздно на таких же надувных столах окажемся мы, как в своё время оказались они. Тикать надо и поскорее.
И все начали обсуждать куда же им податься. Естественно, выход придумал Гений. Далеко от Голубки улетать не хотелось, так что было предложено на Серебрянку перебраться, так люди называли тарелкоподобный шар, постоянно появляющийся в небе, преимущественно ночью. Но сразу заявил, что поможет лишь при условии, что ему позволят забрать с собой Взрачку. Никто не был против, даже Генеральный, ему тоже было кого забрать с собой…
Перед отлетом Гений пришел к Сю, которая не ждала его, а лишь молчаливо смотрела в небо.
— Мы улетаем
— Очень жаль, но так будет лучше.
— Ты же полетишь со мной?
— Зачем? Вам дарована вечная жизнь, а я всё так же смертна.
— Знаешь, вечность слишком долгий срок. Мне хватит и половины, главное, чтобы ты была рядом. Способ я придумаю, на этот счет не беспокойся, я же Гений. Но и Гению необходим тот человек, рядом с которым он может, пусть и ненадолго, побыть просто Ану.
Минуло несколько столетий, что для бывших эйфорийцев, ставших теперь серебрянцами, было почти не ощутимо. За это время люди на Голубке обзавелись первыми скользянками, дрифтерами, скуерами, созданными на свой манер, и даже стали запускать в небо жестянки, окружившие не только Голубку, но и Серебрянку. В общем, шли путем технократии. Но покой только снился и тем, и другим.
— Хах, не было печали…пришла мне весть откуда не ждали, – нараспев, улыбаясь огласил Связьрук совету серебрянцев.
— Что там опять? – с глубоким вздохом, взявшись за голову произнес Генеральный, сидя рядом с Большой Ма, — Я видимо никогда не выйду на пенсию? Только соберусь все дела сыну передавать и опять что-то происходит.
— Что-что..ждите гостей с Голубки.
— Как гостей? Не надо нам гостей, – Все не на шутку встревожились.
— Вот так, летать они тут кругами уже научились, вот человека к нам посылают, даже маскировка не поможет. Встретить надо его как-то и выпроводить поскорее, да так, чтобы рот на замке держал.
— Вот, а я говорил нечего туда летать постоянно, пронюхают же. Долетались? Соскучились, видите ли! Реки всем подавай, горы, да леса. Вот будут сейчас вам реки, на надувных столах, – ворчал Главнюк.
— Давайте откупимся чем-нибудь? Чем-то таким, что нам самим нравилось, они же наши потомки, так сказать, – тихонько произнесла Правосудка.
— Ха-ха-ха!, — засмеялся Гений, — Такие слова от самой Правосудки! Голубка явно изменила нас всех. А идея очень хорошая. И, если я правильно понимаю, что предмет откупа надо придумать мне. Ресурсов у них и так не мало, даже нам перепадает. Но есть одна вещица, которой у них пока нет, но рано или поздно они до нее додумаются, причем без нашей помощи. Так что мы ускорим процесс немножко и всё.
— Говори уже, не тяни, — перебил его Генеральный.
— Ну, да, к чему я клоню. Дадим им интернет в обмен на молчание. Пускай балуются, Там они точно надолго зависнут. И о Серебрянке думать забудут. Ну, можно, как бонус человеку этому фоток эффектных подкинуть. И вечную славу пообещать, как первому и единственному человеку, ступившему на Серебрянку.
— Знаете, а я боюсь, — сказала Неописуйка, — Вспомните, что случилось с Эйфорией, вдруг им это тоже грозит?
— Ничего, мы же выжили, — утешил её Гений, — а они не хуже нас.
— А знаете, что я понял, — вдруг вмешался Поэт, — Ни одно топливо не способно спасти человека, даже то, которое люди сейчас называют Нефтью. Ибо в нем никогда не будет столько энергии, как в горячем сердце, наполненном Любовью. И пока на Голубке будет хотя бы одно такое пылкое сердце, их светило никогда не потухнет. Они будут согревать его, а оно их. Вот такой вот круговорот Любви во Вселенной.
На это никто ничего не ответил, все лишь улыбнулись чему-то своему, личному, понимая, что всё так и есть, ведь внутри каждого из них теперь стучало большое исцелившееся сердце.